Беру все на себя - Страница 25

— Продолжаем, господа Совет…

Мишка запнулся, наткнувшись на оценивающий взгляд Трески. Похоже, дреговический старейшина прекрасно понял смысл разыгранной Мишкой сцены.

«Блин, и этот еще пялится… психоаналитик хренов! Да-а, Илья, туды тебя поперек, устроил нам заседание Совета… вместо того, чтобы делом заниматься, политесы разводим… как в Версале».

— Одно мнение у нас уже есть! Честной муж из Огнева предлагает остаться здесь и перехватывать полоцкие ладьи. Другие мнения есть?

— Приказ был идти к Пинску! — подал голос Дмитрий. — Значит, туда и надо идти, а уж там искать, как и чем ворогам навредить! О прибытках же думать… не на торг приехали, сие воинам невместно!

«Еще один идеалист… или притворяется? Э-э, сэр Майкл, а заместитель-то ваш не прост! Похоже, он вознамерился уравнять огневцев с погостными ратниками — не воины, а торгаши!»

— Ну обычай «что с бою взято, то свято» еще никто не отменял! — поправил Мишка Дмитрия. — Однако старшина Дмитрий прав — мы сюда не ради добычи пришли, но, в первую голову, ради чести и славы, как честным воинам быть и надлежит!

— Господин сотник, дозволь спросить! — Артемий поднял руку, словно ученик в классе.

— Слушаю тебя, поручик Артемий.

— Вот ты сказал, что полочане об ущербе узнают еще не скоро. Я понимаю: ушли ладьи от Пинска и ушли, и что с ними дальше сталось, полочанам неведомо. Так, может быть, это и хорошо? Мы свое дело делаем, а ворог об этом и не знает!

— Во-во! — оживился Семен Дырка. — Верно мыслишь, парень!

— И об этом подумаем! — Мишка покивал головой. — Должно ли полочанам о нашем приходе знать, или лучше дела свои нам в тайности творить. Еще кто-то сказать чего желает?

— Я желаю! — Роська вскочил на ноги и обличающе простер руку в ту сторону, где, по его мнению, располагался Пинск. — Они… это самое… князья полоцкие! Они с Киевом ряд заключали! Потому великий князь Владимир Мономах им жить и позволял! Они крест Киеву целовали, а ныне то крестное целование порушили! Клятвопреступников карать надлежит! И не отъемом имущества, тем более разбоем добытого, а кровью и смертью! И не прятаться, а послать полочанам весть: «Покайтесь и смиритесь, не то кара настигнет вас волею Божьей и рукой человеческой!» Мы справедливость творить пришли — какая тайность? Открыто и в назидание остальным, зло умышляющим, ибо, если грех остается безнаказанным…

— Все, все, все… — Мишка успокаивающе выставил в сторону Роськи раскрытые ладони. — Мы тебя поняли, поручик Василий. Твое мнение — идти к Пинску.

— Да! И не медля!

«Ну прямо комиссар! „Идеологическая подкладка“ в лучших традициях! И с судом над иудой Спирькой перекликается, и в рамках официальной идеологии, и на злобу дня, и в тему совещания… Политрук, да и только!»

— Еще мнения есть?

— Зажигательные болты бы в деле испробовать… — неожиданно выдал Кузьма. — Это я к тому, что если к Пинску пойдем, то там ведь у полочан стан должен быть. А если стан, да не первый день… то есть обустроенный, так в нем и шатры, и навесы какие-нибудь, и телеги с поклажей, и… прочее всякое. Днем все высмотреть издалека, а ночью подойти, да зажигательными болтами ударить! Вот и выясним, дело мы измыслили или игрушки пустые…

— Ага! — подхватил мысль брата Демьян. — Вот тогда-то они про ущерб сразу узнают! Да и в городе с заборол углядят и поймут, что к ним подмога подошла! Артюха, какие тайности? Пинчанам важно знать, что их в беде не бросили, а полочане же наверняка опасаются, что князь Вячеслав вот-вот из Степи возвратится, да всей силой по ним ударит! Вот мы им это и покажем… Кузька, сколько у тебя болтов зажигательных? Надо, чтобы много было, чтобы подумали, будто большое войско на подходе!

— Значит, идти к Пинску?

— Да! — хором, совсем как в прежние времена, отозвались Кузьма и Демьян.

— Матвей, а ты что скажешь?

— Я лекарь… — Матвей пожал плечами и, видимо, собрался ограничиться сказанным, но неожиданно продолжил: — Если пойдем к Пинску, будут убитые и раненые, а если засядем здесь… тоже будут, но меньше. Я за то, чтобы убитых и раненых было бы поменьше.

— Понятно…

— Да ничего тебе не понятно! — неожиданно повысил голос Матвей. — Кому еще, как Исидору, тебя своим телом прикрывать придется?

Мишка дернулся, как от пощечины, и на несколько секунд растерялся — такого он от Матвея никак не ожидал! А Матвей распалялся все больше:

— Честь, слава, добыча! Как вы в глаза Анне Павловне посмотрите, если с Минькой что-то случится? А если с ним или с ним? — Матвей по очереди ткнул пальцем в сторону Кузьмы и Демьяна. — Нас в род приняли, родней назвали, хлеб и кров дали! А мы что? Миньку на Княжьем Погосте только чудом не убили! Вам этого мало? А если в этот раз его некому прикрыть будет…

— Молчать! — Окрик Егора ударил по ушам, как дубиной, а сам десятник Ратнинской сотни, наступив ногой прямо в костер, метнулся к Матвею и врезал ему так, что лекарь, лязгнув зубами, отлетел от костра сразу на пару шагов. — Молчать, примочка сраная! Встать! А ну, встать!

Матвей валялся на земле, не шевелясь, и Егор, поняв, что обращаться к нему бесполезно, обернулся к костру и обвел бешеным взглядом остолбеневших отроков:

— За такие разговоры у нас убивают! Сразу и не раздумывая! Если взял в руки оружие — будь готов принять смерть! Поняли? Я спрашиваю: поняли?

— Так точно, господин десятник! — Что-что, а эту-то науку отроки усвоили прекрасно, проорали ответ четко и дружно, Егор даже удивленно вскинул брови.